Кому было выгодно июльское обострение в Товузе?

Российские эксперты в один голос утверждают, что азербайджанские власти допустили стратегическую ошибку, фактически, призвав Анкару к военно-политическому вмешательству в карабахский конфликт. Тем самым попытка изменения баланса сил на Южном Кавказе вызвала нескрываемое раздражение Москвы, которая, невзирая на определенное недовольство поведением в отношении России новой ереванской власти, начала углублять взаимодействие с Арменией в области военного сотрудничества. Таким образом, актуализировалась формула «Пашинян и его команда рано или поздно уйдут из власти, но российские интересы на Южном Кавказе вечны». А эти интересы, в первую очередь, требуют предельного ограничения влияния Турции на упомянутый регион.

В результате этих процессов сложилась весьма любопытная ситуация, когда и Ереван, и Баку очутились в роли ведомых в дальнейших процессах развитий вокруг Карабаха, и поведение сторон во многом уже обусловлено активизацией политической повестки России и Турции в отношении армяно-азербайджанской проблематики.

Но для Армении сложившаяся диспозиция представляется более выгодной, потому что Россия с подачи необдуманных действий бакинской верхушки получила возможность аргументированно нарушить демонстративную равноудаленность от сторон в контексте карабахского вопроса и нарастить свое военное присутствие в регионе по линии договоренностей в рамках ОДКБ. Поставка Армении новых партий вооружения, насыщение 102-й российской базы и инициация совместных армяно-российских учений… Все это внешне направлено в ответ активизации Турции, но фактически может быть эффективно использовано Ереваном в деле ужесточения диалога с Баку. Ведь, по сути, Турция всегда осуществляла скрытую поддержку Азербайджану, но именно последние ее громкие политические заявления и угрозы в адрес Армении развязали руки Кремлю, позволив ощутимо нарастить свое присутствие на Южном Кавказе, параллельно предоставив возможность армянской стороне радикализировать свои подходы к решению наболевшей карабахской проблемы. Очевидно, что во всяком случае, на данном этапе раздраженная поведением тюркского тандема Москва не будет принуждать Ереван и Степанакерт к смягчению жесткой риторики. 

По-иному обстоят дела у Баку. Главный просчет Алиева оказался в переоценке возможностей Турции на южно-кавказском треке, тем более в ситуации, когда с одной стороны Анкара оказалась под сильным военно-политическим прессом Запада из-за разнузданных действий в Восточном Средиземноморье, и с другой - неожиданным фактом формирующегося в регионе нового расклада, вызванного сближением ведущих арабских монархий с Израилем. В такой ситуации говорить о возможностях Турции изменить статус-кво на Южном Кавказе и потеснить Россию путем военного наскока на Армению не представляется перспективной задачей. Из всего замысла Баку осталось пока довольствоваться лишь громкими заявлениями Эрдогана, Чавушоглу и Акара, а заодно держать ответ перед Москвой за недальновидное приглашение в регион незваных гостей.

Между тем, Эрдоган завлек Алиева в опасные игры не по одной только линии Баку-Москва. Совершенно необдуманными получились и спесивые заявления Алиева в адрес Греции, а также безосновательные попытки связать французские спецслужбы с мифической переброской в Арцах курдских боевиков. Думается, этим, кроме политических проблем с Европой, Алиев никаких плюсов в свой актив не добавил.

Изворотливая турецкая дипломатия в ближайшем будущем найдет (уже ищет) способы сбавить градус напряжения и с Афинами, и с Парижем, и даже с Москвой, но вот для Баку изначально не имеющему резона ввязываться в подобные авантюры и открыто выталкивать карабахскую проблему в поле геополитического противостояния крупных держав, придется очень сложно выкарабкаться из некомфортной ситуации.

Возможно, именно сознанием крайней неудачи в разыгранной партии вызвана была раздражительность Алиева во время интервью 19 сентября и в речи по случаю юбилейной даты со дня основания ООН. Алиев никогда в подобных выступлениях не отличался взвешенными оценками в отношении карабахского вопроса, но на сей раз импульсивность речей, тональность и используемая лексика выдавали крайнюю нервозность азербайджанского лидера. Призыв же к международному сообществу защитить Азербайджан от планируемой Ереваном «новой агрессии» вообще можно считать беспрецедентным случаем во всей практике его политической риторики.

Почему-то складывается ощущение, что Алиев испытывает глубокое разочарование именно действиями Анкары, однако по понятным причинам изливает гнев на Армению. Возможно, его крайнее недовольство вызвано тем, что Турция под предлогом вмешательства в карабахский конфликт навязала Баку дорогостоящие контракты на вооружения, продавила решение об увеличении своего присутствия в Нахиджеване, тем самым, полностью застолбив за собой право и возможность распоряжаться будущим эксклава, способствовала осложнению отношений Баку с Москвой, но дальше этого идти уже не готова и не пойдет, потому что получила желаемое. Турция, используя июльские бои, также усилила по всем направлениям свое влияние в Азербайджане, отговорила Алиева от переговоров по Карабаху, низложила пророссийского министра Мамедъярова, дискредитировала тяготящий к Москве нахиджеванский клан и резко усилила в армии протурецкое крыло.

Но что получили или получат взамен этого Азербайджан, в целом, и Алиев, в частности? Всецело доверившись Эрдогану, Алиев, выражаясь аллегорически, впустил в свой дом «милого гостя», однако тот распоряжается уже в нем по собственному усмотрению.

Может ли Алиев в такой ситуации иметь гарантии, что Анкара в обмен на предоставленные ей преференции зубами вцепится в Карабах? И может ли он доверить Эрдогану судьбу собственной семьи и власти, которым новая ситуация лишь приумножила проблем?

Все эти вопросы вероятно не терзали бы нервы азербайджанскому президенту, если бы он в свое время вдумчиво, проницательно и не торопясь подыскал бы правильный ответ к изначальному вопросу: кому же на самом деле было выгодно июльское обострение в Товузе?